Ее при жизни называли «основоположником неврологической службы Якутии», а она лишь смущенно отмахивалась и просила журналистов много о ней не писать. Замечательный невролог, заслуженный врач РСФСР и ЯАССР Лидия Дормидонтовна Даурова осталась в памяти якутян, как человек, не только открывший первое неврологическое отделение в республике, но и выходивший тысячи сложнейших больных…
Звезды сошлись
Сегодня, наверное, уже сложно представить, что когда-то неврологических отделений в якутских больницах не существовало в принципе, а пациенты с различными недугами неврологической симптоматики лежали в общих терапевтических палатах. Впрочем, тогда в Якутии не только отделений, но и самих неврологов можно было по пальцам пересчитать. Вот почему, когда в 1942 году после окончания Иркутского медицинского института в Якутск прибыла Лидия Даурова, это стало существенным кадровым пополнением.
В Республиканской больнице, куда ее распределили, всего-то и было на тот момент – пять отделений. Причем, в самом большом – терапевтическом – насчитывалась сотня коек. Это потому что лежали тут все подряд: сердечники, легочники, нервные больные.
Новоиспеченный врач, прошедшая прекрасную неврологическую школу под руководством прославленного советского ученого, профессора Хаима-Бер Гершоновича Ходоса, начала свою работу с революции. Предложила выделить в терапевтическом отделении две палаты – мужскую и женскую – исключительно для неврологических больных. 1 июня 1943 года Наркомздрав ЯАССР своим приказом создание новой службы утвердил официально. Так все и началось.
…В 1999 году, когда мы встретились у нее дома накануне ее 80-летнего юбилея, Лидия Дормидонтовна рассказывала о событиях более чем полувековой давности столь же увлеченно, как будто это происходило вчера.
— Мы четко осознавали: люди с инсультами, неврозами, эпилептическими припадками, параличами и т.д., – особый контингент. И уж совсем особыми больными были проходившие у нас лечение фронтовики. Каждому можно было ставить один диагноз: травма нервной системы, — вспоминала она.
Покалеченные на фронтах, они прибывали в тыловые госпитали и больницы лечить свои раны. При этом наиболее распространенными клиническими ситуациями, с которыми приходилось встречаться врачам, становились последствия черепно–мозговых травм, травматические неврозы, огнестрельные ранения периферической нервной системы и т.д. Независимо от основного диагноза, значившегося в их медицинских картах, практически у каждого из таких пациентов, ушибленных войной, травмирована была в первую очередь нервная система.
— Чуть что не так, и табуретом могли в тебя запустить, и халат порвать. А значит, всем этим людям требовалась особая помощь, — рассказывала Лидия Дормидонтовна.
Однако квалифицированных специалистов, которые понимали, как это делать, в Якутске военной поры не хватало катастрофически. И надо же было такому случиться, что именно в это пору, в начале 40-ых, – по роковым для него обстоятельствам – в Якутии оказался доктор медицинских наук, профессор Исай Давидович Сапир. Оказался не по своей воле – был репрессирован за «контрреволюционную деятельность». Но именно это печальное для Сапира обстоятельство станет счастливым для зарождавшейся неврологической службы Якутии.
— Исай Давидович к тому времени работал в городской поликлинике Якутска. Доктор наук вел прием, как обычный врач. И когда я показала ему наши палаты, он стал регулярно, два раза в неделю, приходить консультировать больных. А когда новое отделение на 18 коек было признано открывшимся официально, он его возглавил, став первым заведующим. Конечно, для нас это была большая удача, — вспоминала Лидия Дормидонтовна, ставшая первым ординатором отделения.
Встречу с ним она считала счастьем и для себя, называя его в разговоре не иначе, как своим учителем. И сожалела, что сотрудничество оказалось недолгим. В 1943-м срок ссылки Сапира подошел к концу, и спустя полтора года он уехал в Красноярск. Отделение возглавила Лидия Даурова.
Два часа и – ни минутой меньше!
Оснащение у невропатологов военной поры по сравнению с тем, чем располагают их нынешние коллеги, было скорее номинальным: молоточек да аппарат для изменения давления. Однако практически сразу же с момента создания новой службы врачи были нацелены на внедрение передовых для своего времени методов лечения: выполняли спинальные пункции, пневмоэнцефалографию, электродиагностику…
Помню, в 1999-м мы обсуждали с Лидией Дормидонтовной возможности уже появившихся тогда цифровых технологий в медицине, и я, не удержавшись, воскликнула: «Как же вы могли ставить верные диагнозы, если у вас в руках не было почти ничего?»
— У знаменитого хирурга Пирогова не было и того, — улыбнулась тогда Лидия Дормидонтовна. — Однако же и он не ошибался…
…Ее старый учитель, автор не раз переиздававшегося и в СССР, и в современной России учебника по нервным болезням, знаменитый профессор неврологии Хаим-Бер Гершонович Ходос наставлял ее так: «Анамнез – это 80% диагноза». Она была прилежной ученицей. И потому всю жизнь лечила больных так, как учил ее он: два часа – на обязательную беседу с новым пациентом.
Она распутывала его жизнь, выуживая застарелые комплексы и страхи, давно позабытые болезни и травмы. Не имея под рукой электронно-компьютерных чудес, собирала эти анамнезы по крохам. И – не ошибалась! И даже когда десятилетия спустя на помощь врачам придет компьютерный томограф, Даурова останется верна себе: правильный диагноз нужно суметь поставить и без высоких технологий.
«Пусть лучше меня обманут…»
Ее правила были выпестованы бесценным опытом.
«Пусть меня лучше обманут, пусть лучше человек окажется симулянтом, пусть лучше я перестрахуюсь, чем пропущу по-настоящему серьезного больного», — говорила обычно Даурова коллегам.
И ради того, чтобы не пропустить, с пациентами могла сидеть часами. Однажды к ней привели 17-летнюю девчонку, ослепшую после киносеанса. Она побывала уже у многих докторов и каждый разводил руками: не нахожу ничего!
Лидия Дормидонтовна заперлась с ней в кабинете на два с половиной часа. С начала и до конца, не по разу, прокрутили они вместе коротенькую 17-летнюю жизнь. Наконец, подошли к злополучному походу в кино. И тут, неожиданно, девочка обмолвилась, что жутко боялась контролера: у них с подругой был один билет на двоих.
«Истерия чистой воды. Она же просто убедила себя в слепоте!» — сообразила Лидия Дормидонтовна и буквально заставила девушку сделать первый шаг.
Из больницы та выходила уже без поддержки.
Повенчанные Победой
К слову, ее судьба оказалась удивительной во многом. Ведь, к примеру, с мужем Павлом Ивановичем Корякиным они поженились в Якутске на второй день Победы – 10 мая 1945 года. Хотя изначально планировали 9-го.
— Уж и не знаю, почему, но для регистрации мы решили выбрать именно 9 мая, — вспоминала Лидия Дормидонтовна. — А утром вдруг сообщение Левитана по радио. Победа! Народ на улицы и площади высыпал – кто плачет, кто смеется, целуются, обнимаются. Музыка отовсюду – это гармошки во дворах играют, патефоны завели. Какая уж тут свадьба! Учреждения, те, кому можно было, закрылись. Загс в Якутске, естественно, тоже. Ну, мы с мужем развернулись, да и поехали каждый к себе на работу. Павел Иванович – в Совнарком, он в то время был заместителем председателя. Ну, а я в больницу…
…Вот так и не случилось в назначенный день бракосочетания у Лидии Дормидонтовны и Павла Ивановича. По причине столь замечательной, что этому они совсем не огорчились. Позади были четыре года лишений и потерь. Заканчивалось время напряженного ожидания «похоронок». Впереди была новая, мирная жизнь.
Ну, а свадьба все-таки состоялась. Назавтра. И пусть не было ни колец, ни белого платья, а в комнатке загсаа, где им выписывали свидетельство о браке, заодно регистрировали и смерти, между делом выдавая горожанам талоны на дрова, для них, счастливых, все это не имело никакого значения. Уж так удачно спаялась-переплелась их личная радость с ликованием всей страны…
К слову, союз с Павлом Ивановичем окажется крепким: они проживут 45 лет, вместе переживая и счастливые, и трагические события. И, прежде всего, смерть единственного сына. Но, несмотря ни на что, сохранят в своих душах любовь и желание жить…
Люди, которые как звезды
Любимой неврологии она отдаст более 40 лет. Будет возглавлять неврологическое отделение Республиканской больницы, будет работать заместителем главного врача по лечебной работе.
В медицинском сообществе республики ее авторитет был бесспорен. На консультацию к Дауровой отправляли больных в самых тяжелых, самых запутанных случаях. При этом работу в стационаре она совмещала с бесчисленными командировками по республике, немало потрудившись для того, чтобы неврологическая помощь стала доступна якутянам и в районах.
Начав создавать отделение практически с нуля, она многое сделала, чтобы вывести его на тот уровень, который он занимает сегодня. Именно она инициировала регулярные конференции для врачей не только своего отделения, но и городских поликлиник. Подробные разборы историй болезни, которые там велись, становились хорошей школой для докторов. Вот почему сегодня ее называют своим учителем десятки ведущих неврологов Якутии, которые и сами давно уже стали кумирами для молодых.
Именно Лидии Дауровой довелось стать и первым председателем общества невропатологов и психиатров Якутии, координируя развитие этой специализированной помощи по всей республике.
— Она была последним из «могикан» – тех, кто принадлежал к первому поколению неврологов Якутии. Людей не только особого дара и кругозора, но и высочайшей культуры, — однажды скажет о ней заслуженный врач РС(Я) и РФ Земфира Макаровна Кузьмина.
И это особенно ценно еще и потому, что, будучи человеком подлинной интеллигентности, Лидия Дормидонтовна Даурова крайне не любила говорить о себе. Зато о своих коллегах могла рассказывать часами. «Ах, какие это были люди: молодые еще Владимирцев, Альперович, Ищенко, Городов, Вепрева, Белоусов, Тазлова, чуть позже – Бабенко, Кузьмина, Бельчук, Костенко… Не люди – звезды! Что ни врач – величина, персона… Личность!», — перечисляла она фамилии своих современников, усилиями которых созидался потенциал здравоохранения республики.
Тех, чьи фамилии, как и ее, навсегда вписаны в его историю золотой строкой…
Елена Воробьева, пресс-служба Минздрава РС(Я)
